Александр Михайловский

Александр Харников

РАНДЕВУ С «ВАРЯГОМ»

Часть 1

ОДИН ДЕНЬ В ЧЕМУЛЬПО

28 ДЕКАБРЯ 2012 ГОДА.

СРЕДИЗЕМНОЕ МОРЕ, ГДЕ-ТО В ТРЕУГОЛЬНИКЕ РОДОС, КИПР, АЛЕКСАНДРИЯ.

БОРТ УЧЕБНОГО СУДНА «СМОЛЬНЫЙ».

Александр Владимирович Тамбовцев.

Солнце багровым шаром садилось в воды Средиземного моря. Ласковый морской ветерок овевал лица. По сравнению с зимним Питером пятнадцать градусов тепла — это совершенное лето, просто тропики. Я оставил в каюте куртку, шапку и шарф.

А все началось недавно, какие-то две недели назад. Меня неожиданно вызвал шеф питерского отделения агентства и сделал предложение, от которого я не смог отказаться. А именно — отправиться в очередную командировку, в очередную горячую точку, на борту одного из кораблей объединенной эскадры Северного, Балтийского и Черноморского флотов.

Корабли следовали в Сирию, где давно уже шла гражданская война. Эскадра должна была «показать флаг» соседям Сирии, мечтавшим под шумок урвать от раздираемой смутой страны лакомые кусочки ее территории. А у нас в Сирии были свои интересы, плюс база в Тартусе, единственное (не считая Севастополя) заграничное место базирования российских кораблей. Командировка должна была быть интересной и, скажем прямо, опасной.

Отправиться в этот «круиз» я должен был на учебном корабле Балтфлота «Смольный». Порт отправления — Усть-Луга. Вместе со мной в группе информационного обеспечения оказалась съемочная группа телеканала «Звезда». Среди телевизионщиков оказался и мой старый знакомый — оператор Андрей Романов.

Были на «Смольном» и другие мои коллеги, правда, по старой работе. Ведь до того как стать журналистом, я занимался совсем другой работой. Хотя иногда приходилось для прикрытия изображать журналиста. Служил я в одной тихой конторе, трехбуквенная аббревиатура которой была известна всему миру. К началу «катастройки» я дослужился до капитана, впереди уже маячили майорские погоны, но… Грянул роковой девяносто первый год, и Великой Страны не стало. А тому, что возникло на ее месте, уже были не нужны такие, как я.

Кто-то из моих бывших коллег подался в начальники коммерческих «служб безопасности», кто-то — в бандиты, кто-то в бизнес… А я пошел в журналистику. Но, несмотря на вполне успешную карьеру, меня не покидала тоска по молодым годам и работе в «конторе»…

На «Смольном» я встретил не только своего одноклассника, подполковника медицинской службы Игоря Петровича Сергачева, но и бывшего коллегу по «конторе», Колю Ильина.

Рядом со «Смольным» грузились войсками и боевой техникой учебный корабль «Перекоп», плавучий госпиталь «Енисей» и транспорт «Колхида». На траверзе Усть-Нарвы к нам присоединились сторожевой корабль Балтфлота «Ярослав Мудрый» и танкер «Дубна».

Коля Ильин нашел меня почти сразу же после отхода «Смольного». Да и какой он теперь Коля? — Подполковник Службы внешней разведки России Ильин Николай Викторович. Он сообщил мне, что на корабле находится группа его коллег во главе с полковником Ниной Викторовной Антоновой. С ней мне тоже приходилось встречаться. Дело было в Цхинвале в августе 2008 года.

А потом мы встретили подошедшие из Балтийска два больших десантных корабля 775-го проекта: «Калининград» и «Александр Шабалин», и морской буксир, кажется СБ-921, который на фоне «больших парней» выглядел несколько забавно. А из Калининграда вертолетом на борт «Смольного» перебросили группу «спецов» из «племени ГРУ», «тотемом» которых была летучая мышь, парящая над земным шаром. Возглавлял ее полковник Бережной. Вячеслав Николаевич тоже был мне знаком, только по новогоднему штурму Грозного в 1994 году, где он был еще майором.

Бережной рассказал мне, что из Североморска вышла эскадра во главе с тяжелым авианесущим крейсером «Адмирал Кузнецов» с отрядом кораблей, а из Севастополя — отряд кораблей Черноморского флота во главе с флагманом, ракетным крейсером «Москва». Общее командование объединенной эскадрой взял на себя контр-адмирал Ларионов. Сила собиралась нешуточная. Похоже, что предстоял не просто обычный дальний поход, а нечто большее.

В разговоре с Бережным я услышал от него вполне прозрачное предложение — вспомнить то, чем я занимался в годы моей молодости, и тряхнуть стариной. Я не дал с ходу ответ, хотя и намекнул полковнику, что мой ответ будет скорее да, чем нет. А для себя я давно уже решил, что если мне будет предложено снова надеть погоны, то я отказываться не стану.

Так мы дошли до Гибралтара, потом до Мальты, потом… А потом мы встретились с черноморцами. До берегов Сирии оставалось, что называется, рукой подать. И тут произошло ЭТО…

Солнце зашло, и вокруг нашей эскадры стал сгущаться странный желтоватый туман. Лучи прожекторов вязли в нем, как в густом киселе. Незадолго до полуночи соединение начало сбавлять ход. По какой-то причине ослепли радары и оглохли сонары. Соединение будто зависло в пустоте между черной водой и черным небом. В ушах у моряков и пассажиров, повторяя удары сердца, начал стучать метроном, будто отсчитывая последние минуты жизни. В ушах у всех зазвучал ГОЛОС…

НИГДЕ И НИКОГДА, ВНЕ ВРЕМЕНИ И ПРОСТРАНСТВА.

ГОЛОС звучал, перекатываясь в головах людей громовыми волнами.

— Службе Обеспечения Эксперимента приступить к созданию темпоральной матрицы!

— Докладывает Служба Обеспечения Эксперимента, сканирующая линза создана, процесс обнаружения и локализации объектов запущен, — после длящейся вечность паузы, заполненной стуком метронома, ГОЛОС продолжил: — Обнаружено и локализовано шестнадцать надводных и два подводных объекта, объекты в воздухе отсутствуют. Приступаю к процессу сканирования. Десять… двадцать… пятьдесят… восемьдесят… сто… Сканирование завершено, матрица сформирована.

— Службе Обеспечения Эксперимента приступить к трассировке темпоральных узлов-реципиентов.

— Докладывает Служба Обеспечения Эксперимента: трассировка темпоральных узлов инициирована. Первый доступный узел-реципиент — 4 января 1942 года от Рождества Христова, координаты сорок четыре дробь тридцать один в Гринвичской системе координат. Второй доступный узел-реципиент — 11 октября 1917 года, координаты пятьдесят девять дробь двадцать. Третий доступный узел-реципиент — 9 февраля 1904 года, координаты тридцать семь дробь сто двадцать пять. Четвертый доступный узел-реципиент — 5 июня 1877 года, координаты тридцать девять дробь двадцать пять. Остальные энергетически доступные темпоральные узлы-реципиенты заблокированы логическими запретами первого и второго уровней.

— Выявленные темпоральные узлы-реципиенты санкционированы, Службе Обеспечения Эксперимента приступить к процессу копирования матрицы.

— Служба Обеспечения Эксперимента к процессу копирования матрицы приступила. Первая копия — готово, копирование успешно! Вторая копия — готово, копирование успешно! — Потом ГОЛОС хихикнул и в манере хорошо вышколенной стюардессы продолжил: — Дамы и господа, а также товарищи, наш рейс прибыл в 1904 год, за бортом 9 февраля означенного года по григорианскому календарю, позиция на сто сорок километров западнее порта Чемульпо. Местное время — ровно полдень. Командир корабля и экипаж прощаются с вами и просят сохранять спокойствие и мужество. О своих семьях не беспокойтесь, о них позаботятся ваши оригиналы. — ГОЛОС посуровел: — Делайте, что должно, и да свершится, что суждено! Аминь!

УЗЕЛ ВТОРОЙ.

ДЕНЬ Д, 9 ФЕВРАЛЯ (27 ЯНВАРЯ) 1904 ГОДА.

ЖЕЛТОЕ МОРЕ, 140 КИЛОМЕТРОВ ЗАПАДНЕЕ ПОРТА ЧЕМУЛЬПО.

Полдень. Над волнами моря медленно расползается линзообразное облако грязно-желтого тумана. Вот его начало сносить в сторону под резким и порывистым восточным ветром. Тут не было посторонних глаз, которые могли бы увидеть, как на только что пустой водной глади из тумана появились невесть откуда взявшиеся корабли под андреевскими флагами. Много кораблей, эскадра или даже флот.